Понимание сложности работы человеческой психики и мозга, особенности восприятия, работы памяти, когнитивные искажения, в общем, всё то, что на самом деле управляет в действительности нашим поведением. И это было самым интересным, потому что я начал лучше понимать, и как это работает вообще, и как это работает во мне. И именно это, наверное, было самым интересным. Буквально в процессе обучения это было интересно. Во время обучения было вообще много чего интересного.

Я удивляюсь, что есть  люди, которые говорят, что психология – это чисто гуманитарная наука. Даже в МИФИ столько у меня математики, кажется, не было, сколько было математики на психфаке, потому что там, конечно, знание количественных методов и особенностей распределения невероятное, что было тоже интересно понять, но я не очень люблю количественные исследования. 

– А еще что-нибудь вспоминается? Я так понимаю, ты как раз тогда учился на психологическом отделении. 

После этого я дополнительно проходил обучение. Был проект проектирования плюс исследования. Я забыл, как назывался. Это был очень локальный мастер-класс. 

Второе, структурное, то, что мне дало понимание про UX, это, как ни странно, Русская Школа Сервисного Дизайна. Я у них прошел два потока, первую и вторую ступень. Это в целом системно дало мне понимание работы дизайна с человеком, как это нужно проектировать. И Рома, конечно, дал вот так структурно представление о том, как нужно с этим работать. И это было полезно очень. 

– Были ли какие-то трудности на старте карьеры в нашей сфере, в UX? Как ты их преодолевал, если были? 

Я бы не сказал, что у меня такая классическая история, потому что, по факту, придя в UX и начав заниматься UX, у меня еще была своя студия достаточно продолжительное время. Понятно, что люди так или иначе шли в основном на меня, на какие-то мои рассказы, лекции и т.п. Но были менеджеры, которые занимались ведением клиентов, была команда разработки, была команда SEO-шников, которые занимались рекламой и оптимизацией, директом. И я начал погружаться полностью в UX-исследования. Это было полностью на мне. 

Понятно, что какая-то верхнеуровневая коммуникация с клиентами тоже была на мне, но в меньшей степени. Поэтому я мог погружаться в эту историю достаточно глубоко, привлекая разные команды. Какой-то период времени вообще работал аутстаффером в Qiwi. Ребята меня привлекали на не самые простые проекты, несмотря на то, что у меня не было невероятного 5-10 лет опыта проведения ю-тестов. Просто за счет понимания, знания теоретической части и уже какого-то опыта ресерчерского я уже брал какие-то достаточно непростые задачки, типа этнографии, понимания того, как переводить людей из Qiwi-терминалов в мобильное приложение. Это был сложный процесс. Плюс там внутри проектировал, делал, но вообще какой-то был аутстаф, который скорее был больше для души, чем для денег. И в целом я получал от этого удовольствие. 

И нет, у меня сложностей таких не было. 

– Какой у тебя вообще стаж в профессии? 

Если считать с первого моего исследования в рамках МИФИшного, то, наверное, уже лет 10. 

– Солидный стаж. В каких проектах удалось поучаствовать? 

Один из, наверное, самых больших и интересных проектов исследовательских, который у нас был в рамках студии, это было создание унифицированного портала для муниципальных округов города Москвы. К нам пришел крупный заказчик, который сказал, что нужно сделать нормальный сайт муниципальных округов. Мы тогда с Димой Мелентьевым провели огромный рисерч на эту тему, спроектировали, на бумаге рисовали, интерфейсы тестили, в общем, было все по классике. 

И получилось классно. Даже Mos.ru выделил нам свои дизайн-макеты для того, чтобы мы это стилизовали под Mos.ru. Но была проблема муниципальных округов. Они локально решают проблему своих сайтов и свои задачи. Поэтому провисело это у муниципального округа Рязанский, Текстильщики, Ивановское. Но это провисело там от 1 года до 4 лет. И потом они сделали классный новый ребрендинг и сломали все, что мы для них классное делали. 

И я ушел, когда я понял, что тяжело продавать исследования и вообще заниматься ресерчем в таком формате, потому что это дорого. И когда у человека, к примеру, полмиллиона на разработку продукта, нужно выделять, условно, половину этой суммы, а то и больше, для того, чтобы провести качественный ресерч. Для себя я понял, что либо делаю за свой счет, либо кручусь, как могу. И это надоело. 

Меня в какой-то момент позвал МТС управлять внутренней командой ресерчеров, которая занимается именно внутренними продуктами. То есть, я отвечал за ресерч внутренних продуктов 2,5-3 года. Я там проработал, собрал команды очень клевых девчонок. Здорово, что почти все они в какой-то момент стали лидами. 

Из МТС я ушел в СберАвтоТех. Это подразделение Сбера, которое занимается беспилотными автомобилями. Там я вкусил запретный плод фиджитала, и после этого меня в чистый диджитал было очень тяжело затянуть, потому что это было не так интересно, потому что, конечно, когда ты исследуешь именно фиджитальный слой, там намного больше требований к тебе, как ресерчеру, и особенностей в проведении, и, естественно, креативы, которые ты можешь так или иначе реализовать в рамках этого ресерча. После этого возвращаться в Digital уже было сложно. 

В рамках СберАвтоТеха были созданы пассажирские планшеты, которые стоят сзади; система управления вызова такси в корпоративном университете. И там, кстати, получилось сделать мобильную юзабилити лабораторию в машине. Мне отдали на растерзание Solaris. Мы с инженерами вкорячили туда камеры, включали туда ретранслятор большой, чтобы стримить на команду результаты исследований. Получилось классно, это работало. Что сейчас с этой машиной, я, честно говоря, не знаю, но это было прикольно. Потом немного поработал в Детском Мире и, поняв, что тяжко без фиджитала, ушел в Atom. 

На самом деле HMX – это такое подразделение между продуктовыми командами, вот типа Лешка Копылов, который у тебя недавно был, он как раз рассказал про продуктовые команды, чем они занимаются, их там некоторое количество. Вот на все требования продуктовых команд они собираются и приходят как раз в HMX-департамент. Мы это консолидируем все в одну какую-то историю, “оббиваем” это об инженеров, потому что классно, что кто-то придумал, главное, чтобы это еще можно было реализовать. И, собственно, мы, получается, такое связующее некоторое звено между инженерами и продукционной командой. 

– Что ты считаешь основными своими достижениями? 

Как это ни странно, это люди, в которых я вкладывался. Я вижу, как ребята растут, они добиваются очень многого, и это меня дико радует. 

Из достижений, наверное, можно считать UX Horn как канал свой. это есть это пахота, на самом деле. Дело в том, что и мне эта пахота была интересна, и остается. 

– Были какие-то провалы, неудачи? Приходилось справляться с какими-то сложностями? 

Я вообще, честно говоря, дико позитивно настроенный человек. Всегда. То есть, любой минус, любой провал – это не провал, это возможность, точка роста. Поэтому, наверное, это какая-то у меня особенность памяти. Я не хочу сказать, что где-то я прям жестко провалился. 

Но однажды я пришел в уже готовую команду ресерчеров. Всегда команды, которые ресерчеровские я собирал, я обычно собирал их с нуля. Под себя. Взаимное ощущение и понимание, что мы с человеком понимаем друг друга и можем взаимодействовать нормально. И был у меня момент, когда я пошел уже в готовую ресерчерскую команду, и я так же, как и до этого, начал взаимодействовать с ними, не особо пытаясь понять их мотивы. Я когда уходил вообще из бизнеса в корпорацию МТС или Сбер, я всегда думал, что это чисто про бабки. То есть, все четко, нет никакой политики. Я вообще терпеть не могу политику. 

Вот есть цели, есть задачи, которые к этим целям нас ведут. И в рамках этих целей будем делать все, чтобы этих целей достичь. Политика, вот эта игра типа «А что бы ты хотел?» / «А какой уровень влияния?» и так далее. Это для меня все очень тяжело, сложно, я это не люблю. Мало того, я даже стараюсь этого избегать. Если нужно дать по жопе, я дам по жопе. Играть в политику и договариваться я не умею. У меня это очень тяжело. Я восхищаюсь теми людьми, которые умеют очень дипломатично и очень мягко договариваться. Я достаточно экспрессивный человек для того, чтобы сказать «иди в задницу», если я считаю, что человек должен пойти в задницу. 

И это, конечно, в той непосредственно команде меня подкосило, потому что люди не привыкли так. И вот они привыкли там уже говорить по 30 минут, они будут говорить 30 минут, а то, что у нас встреч всего 30 минут, это как-то никто не учитывает, и в рамках этой встречи нужно решать свои задачи. Я достаточно прямолинеен в этом плане. И это, наверное, можно считать провалом. Хотя, смотря как на это посмотреть. Поэтому я точно не расстраиваюсь по этому поводу. 

–  Где и над чем ты сейчас работаешь? 

Машина – это все фиджитал. Все-таки мы говорим о машине в Atom как о digital продукте. То есть это девайс. В целом, наш мир очень сильно изменил automotive. Восприятие автомобилей очень сильно изменила Tesla. И если раньше референсами для машин были, в первую очередь, авиаинтерфейсы. Если посмотреть на Bentley какого-нибудь 2009-го года, это же чисто авиационные интерфейсы. Они до сих пор в своих интерьерах сохраняют элементы авиационные, эти ручки, рубильнички. 

И в целом мы сейчас находимся в периоде третьей революции автомобильной. По-моему, Леша об этом говорил, что первое – это когда машина была придумана, второе – когда не нужно было ее обслуживать, и третье – это сейчас, когда Tesla буквально изменила парадигму подхода к построению машины. И да, мы все понимаем, что Tesla – не идеальная машина, у нее более длинный тормозной путь, она больше виляет и т. д., но всем пофигу, все ее покупают, потому что по факту Tesla – это тот же самый iPhone, который изменил представление о телефонах. 

И если сейчас посмотреть на все современные автомобили европейские, они точно так же по старинке как делали, так и делают. Куча кнопок, ASMR нет, чувствительность, тактильность, они классно все это делают, выделка, звук нажатия кнопочек. Это замечательно. Но когда ты садишься в новую машину, тебе нужно некоторое время для того, чтобы адаптироваться к окружающему миру. Tesla же изменила эту историю, и сейчас если посмотреть на китайские автомобили, они в основном даже те же контролы на руле используют, какие использует Tesla. Просто дублируя этот подход. И да, у них сами интерфейсы еще очень плохие, и там еще дофига чего доделывать и переделывать. Но в целом ребята идут в том направлении, в котором двигается весь мир, и это надо признавать. И мы стараемся сейчас в рамках автомобиля не повторить Теслу, а сделать чуть-чуть, еще один шаг вперед. 

– Вспоминается Kansei engineering. Известный японский инженер придумал этот Кансей инжиниринг, и по нему даже спроектировали автомобиль, который вошел в книгу рекордов Гиннеса по продажам. Это был открытый Родстер, Mazda MX-5 Miata. И фишка была в том, что, они его проектировали с точки зрения того, как бы людям хотелось, чтобы звучал мотор, захлопывалась дверка, усилие руля при повороте, вот эти все нюансы, чтобы кайфово было водить. Митсуо Нагамаши. И это все в свое время было революционно. То есть это был первый шаг к эмоциональному дизайну. То, что вы сейчас делаете, это, наверное, уже дальнейшие, следующие шаги какие-то. Как их можно назвать? 

На самом деле, это история про бесшовность. Это история про то, что когда ты взаимодействуешь с автомобилем, тебе не нужно переключаться от тех мыслей, которые у тебя есть в процессе взаимодействия. Ты пришел, у тебя уже машина готова, она уже все знает, она напомнит тебе о моментах, которые в контексте для тебя важны. Это некая история про максимальный комфорт и неотвлечение тебя от твоих основных задач. 

Вообще, если мы говорим про классический автомотив такой, то у классического автомотива есть большое легоси, связанное с теми решениями, которые делали уже до них многие поколения. Как с историей… SUV, которые сейчас дико популярны. Первая SUV была сделана еще в 50-х годах, и она не взлетела. И после этого на 45 лет об этом все забыли. А сейчас это одна из самых популярных моделей вообще в мире, потому что всему свое время. И вообще очень много идей и концепций, которые, конечно, кто-то уже когда-то пробовал, но не получилось и на это забили. Они до сих пор есть, не раскрыты, лежат в автомотиве. И очень прикольно их находить, раскрывать и перепридумывать то, что уже было когда-то придумано. 

– Как у вас построен процесс проектирования интерфейсов? Какие есть этапы? 

Все идет не сразу в UI. То есть, какая-то концепция, основные идеи, основные паттерны верхнего уровня. Затем декомпозиция и проектирование вайрфреймами, в глине, в пластилине, потом тесты, повторения и так далее. И это все равно очень итеративная история, которая заканчивается UI или уже готовым девайсом где-то после 10, 10, 15, иногда и 20, а в некоторых случаях и 50 итераций. 

– Везде ездят эти автомобили, которые проходят тесты. У вас тоже такая система? То есть вы что-то делаете и потом обкатываете как-то, оцениваете, как это все работает? 

Да. Я не знаю, насколько я могу об этом говорить. То, что ты говоришь про Яндекс и те же машины СберАвтоТех, это ребята, которые ездят и собирают данные из окружающего мира. Их задача обучить операционную систему или модель данных разным кейсам и сценариям, которые могут произойти. У нас в голове это происходит автоматически, а машин надо обучать. У нас, да, есть тоже сертификации, которые все автомобили, которые выходят на дороги общего пользования, должны проходить. 

Другое дело, что автомобиль, особенно если мы говорим про электро, это два больших девайса. Это платформа, которая является основой, и это основной кузов уже с софтом, который есть внутри для пользователей или для управления автомобилем. Вот платформа у нас готова, и, конечно же, она проходит все необходимые обкатки, тесты в морозильных камерах для того, чтобы проверить, насколько все это работает. И, конечно, это работа на полигонах. 

– У вас UX-исследователи задействованы где-то в процессе? 

Конечно. Это полноценная часть команды. У нас в продуктовых командах есть свои исследователи, которые занимаются непосредственно теми направлениями, в рамках которых они находятся. То есть у нас есть Delivery, Carsharing, Taxi. У нас есть продукты, которые не только связаны непосредственно с машиной, у них там тоже свои исследователи, они решают свои какие-то определенные задачи. Есть мы, как HMX-подразделение, которое решает свои, зачастую это эргономические либо discovery задачки. Мы так или иначе включены в этот процесс, и когда выносятся какие-то решения на комитеты, то они всегда основываются на Research. 

Плохо, если воспринимается, что Research – это барьер между инновациями и будущим. На самом деле в нашем случае это скорее саппорт, который просто предостерегает о тех ограничениях и рисках, которые есть в той или иной инновации. 

– Какие самые популярные методы UX-исследований, которые используются этими самыми исследователями? 

На самом деле, ничего сверхнового. Это все равно интервьюшки, это глубинки, это ю-тесты контекстные, либо на симуляторах. Понятно, что есть количественные исследования, опросы, карточные сортировки. Никто от этого, кажется, не уйдет. Но тут нет какой-то оголтелой экзотики. Хотя у нас в целом есть подразделение небольшое пока, которое занимается именно нейро исследованиями. Это все, что связано с айтрекингом. Но это все равно как некоторое такое дополнение, чтобы узнать больше о пользователях в рамках их взаимодействия, нежели отдельный инструмент. 

– Какими инструментами вы пользуетесь? Может быть, не ты лично, а те UX-исследователи, про которых ты знаешь: для проведения самих исследований какие-то платформы, сервисы, для обработки данных или для хранения данных, для представления результатов в каком-то виде. Наша аудитория в том числе молодежь, которая приходит в профессию, и им интересно узнать про инструменты, про методы, чем люди пользуются в реальной практике. 

Я попробую перечислить сначала инструменты, а потом подходы, которые мы используем. Инструменты – это стандартный Excel, без него никуда. Это самый главный инструмент любого исследователя. Это Notion, Miro в сочетании. Плюс у нас Jira есть, в котором мы активно переходим в связке с Confluence. Мы работаем с несколькими подрядчиками, которые обеспечивают, организовывают нам опросы, помогают нам рекрутировать респондентов. Есть компании, которые занимаются рекордом как количественных, так и респондентов для качественных исследований. 

Что касается подходов, мы очень стараемся идти в стандартизацию собираемых артефактов, то есть, чтобы в едином формате собирался бриф, собирался, писался дизайн исследования, писались сценарии исследования. У нас есть единый ресурс для хранения сырых данных. Если мы говорим про рассказ на команду, то это презентации, либо это доска в Miro в зависимости от потребностей. Мы сейчас идем в историю общей системы CJM-карт. Тут Леша Копылов активно лидит как раз эту историю. И мы идем очень активно в Atomic Research. Это система декомпозиции данных результатов исследований на атомарные сущности, которая позволяет, во-первых, следить за утилизацией этих артефактов. 

То есть мы нашли какую-то проблему в юзабилити-тесте, мы ее пометили, выделили отдельно, и дальше мы можем следить, что с ней происходит. Взята она в работу дизайнером-разработкой, хелп-деском или нет. Во-вторых, она помогает сортировать результаты исследований из разных исследований, будь то качественного, будь то количественного, находя какие-то интересные зависимости и связи между собой, но делая новые выводы. Но это, конечно, от нас требует определенные требования к формату презентаций, потому что переносить все результаты исследований в Atomic Research крайне сложно, если ты не делаешь презентацию в нужном формате, чтобы потом просто copy-paste-ом это переносить. 

И это, конечно, с одной стороны сложно, с другой стороны, полноценный ю-тест от 3 до 4 часов занимает времени на перенос, что в целом достаточно много, конечно, но на выходе мы имеем отдельные данные, и не нужно искать, что там было со строкой поиска год назад. Ты сразу на дашборде в условной таблице делаешь фильтр по продукту, по функциональности, по любым нужным тебе параметрам и находишь там связанность этих исследований. 

То есть, например, было 2-3 ресерча последовательно одного и того же интерфейса, и ты можешь увидеть изменения, которые происходили с интерфейсом. Это крайне полезно, но это сложно, и это больше про культуру, нежели про инструмент. 

Очень жалко, что мало материалов по теме есть. В зарубежке плюс-минус много, а в российском сегменте есть только одна статья по теме, и та моя. Я жду, когда народ начнет делиться своими данными, потому что как-то локально мы обмениваемся опытом с разными командами и компаниями, но это очень локально, и хотелось бы, чтобы народ делился больше этой информацией. Amazon, Uber уже давно сидят в Atomic Research. Вся европейская комиссия уже сидит на Atomic Research. Все журналисты, крутые международные компании, которые занимаются журналистикой сидят на Atomic Research. Да даже китайское правительство, кажется, уже сидит на этой истории, но тут я не готов 100% подтвердить, я видел только одну статью по теме, где косвенно говорится о том, что это в правительстве используется. Но я почти уверен, что они это используют у себя. И рассказывают. Понятно, что без каких-то деталей, но хотя бы про процесс. И понятно, что это полезно. 

– Какая в среднем твоя нагрузка по часам в неделю? Есть ли переработки? 

Да. При этом меня отрывают от работы, заставляют. Меня на выходных просто украли, потому что я, честно говоря, планировал посидеть, поработать. Работаешь – это когда ты делаешь то, что тебе не очень хочется. Если исходить из этого, то я не работаю. Но мне нравится то, чем я занимаюсь, меня правда от этого прет, поэтому мы сейчас закончим с тобой разговаривать, и я сяду. У меня еще есть задачка, которую я хочу сегодня закончить, поэтому я сяду ее допиливать. Наверное, да, так можно выгореть, но это не в моем случае. Плюс у меня есть дайджест, над которым я все равно вечерами сижу стабильно по 6-8 часов в неделю. И это тоже определенная работа. Но мне нравится, я смотрю, что новенького появилось у нас из зарубежки. Мне это полезно. Поэтому я работаю до хрена, но это лично моя инициатива. 

– По твоему опыту как часто исследования уходят в стол? Провели исследования, но не использовали результаты. 

Это зависит от исследователя. Во-первых, не надо воспринимать исследователей как такого носителя узкой специализации. Провел ресерч, отдал его заказчику, а там дальше трава не расти. И задача ресерчера – ходить и всех пинать с “Ну, что там? Ну, как там?”. В СберАвтоТех у нас была очень клевая традиция: мы садились с командой, рассказывали результаты исследований, и через день или два садились еще раз с этой же командой и прямо стикерами прописывали, какую задачу и когда они берут в работу. 

Потом мы поставили себе это в календарь, и когда приходило время “Ч”, приходили и пинали их со словами «Ну что, ребят, ну как?» Понятно, что что-то было уже неактуально, что-то там они уже перепридумали, пользовательский путь поменялся и т.д. Но авторский надзор – это все равно важный пойнт. Потому что если ты будешь отдавать свои исследования, они будут уходить в стол, ты сам же демотивируешься очень быстро, потому что видеть результаты своей работы – это критически важно. 

– У тебя есть опыт, когда ты брал молодые кадры? 

В этом проекте, наверное, нет. 

Когда нанимал ресечеров, я всегда начинал от уровня middle. Мне, честно говоря, джунов в моей карьере остаточно. Я уже лет 6 курирую курс в Нетологии по UX-аналитике. Там джуны. И работая с джунами, я понимаю, что есть определенная сложность. Это ресурс, который тебе нужно потратить, чтобы это потом дало тебе определенный выхлоп. И здесь это вопрос готовности и наличия времени на джунов. У меня его чаще всего нет. Не потому что я не люблю джунов, иначе я в Нетологии не преподавал бы до сих пор и не проверял дипломы. Но в работе мне важно дать человеку задачу и быть уверенным, что тот результат, который он мне принесет, меня удовлетворит. 

– Какие есть требования к молодым специалистам? Какими качествами, знаниями они должны обладать, чтобы вот стартануть в профессии? 

Сейчас я буду апеллировать к тому опыту, который у меня есть в Нетологии. Когда мы проектировали курс и думали, что нужно, какой достаточный уровень для того, чтобы человека выпустить в профессию, мы говорили о том, что это понимание, во-первых, разницы между качественными и количественными исследований, их зависимость. Это умение формулировать гипотезы и выстраивать их, и не просто взять от заказчика гипотезы и пойти и проверить только эти гипотезы, а подумать, что нужно еще дополнительно проверить, чтобы принести ценность бизнесу. Иначе чем ты отличаешься от искусственного интеллекта? 

Соответственно, это умение думать, понимание методологии глубинных интервью, основных юзабилити-тестов, умение спроектировать опрос, посчитать выборку, спроектировать A/B тест, сегментацию, провести опрос хотя бы для какой-то верхнеуровневой сегментации, потому что они не всегда есть в построении персон. Это какие-то методологические истории. Вообще, для чего персоны нужны? А то там начинают строить CJM-ку и воспринимают это как метод исследования. Я начитался людей, которые воспринимают CJM как метод исследования, а не способ визуализации данных. 

Так вот, мы ввели историю, где обучали ребят продуктовому конкурентному анализу: когда ты анализируешь конкурентов очень скрупулезно и детально по функциональности. И это очень простой подход для понимания, но его очень редко почему-то используют. Пришлось опять писать статью и с Дашей Хлоповой недавно как раз на Хабре появилась статья про продуктовый конкурентный анализ. Наконец-то будет куда-то отправлять людей, чтобы хоть почитали и это использовали. Потому что, конечно, на то, какой конкурентный анализ сейчас в основной массе проводят джуны, без слез не взглянешь. И, главное, выхлопа оттуда нет, хотя инструмент крайне полезный. 

Там еще была классная статья большая про когнитивное искажение исследователей. Она огромная – сесть на час, погрузиться. Но в целом она важная для джунов, кстати, будет очень полезная, чтобы это не мешало ни в коем случае при формулировании как гипотез, так и выводов. Я считаю, что на это нужно какой-нибудь тест устраивать, чтобы они запоминали, что это такое. Потому что все равно мы не можем избавиться от когнитивных искажений, мы можем только их учитывать. И это тоже важно. 

Так вот, про джунов заканчиваю. Прежде всего, необходимо знание основных методов исследований. Если ты понимаешь, как строить сложный дизайн исследований, который требует состыковки разных методов, то это очень круто, но не обязательно. Для этого есть миддлы и синьоры, которые уже орешки нащелкали на этом. Но понимание ограничений исследовательских методов, что и для чего мы это делаем, что мы получаем на выходе, и overview процесса должен быть. Если есть опыт проведения u-тестов джунов – круто. При этом не обязательно искать какой-то коммерческий для этого проект. Мы живем в несовершенном мире. Не обязательно изучать и не обязательно искать какой-то коммерческий проект для того, чтобы сделать себе кейс. Кейсы живут вокруг нас. Берите да делайте. 

– Как должно выглядеть резюме, на что нужно обратить внимание, чтобы взгляд человека, который ищет себе молодого специалиста, на нем задержался. Что там должно быть? О чем там нужно писать и как? 

Хороший вопрос, но он именно для молодого специалиста, потому что я, конечно, в основном обращаю внимание на место и продолжительность работы. Условно, если пришел человек и 3 года проработал в Юзетиксе, в Юзабилити лабе, 2,5-3 года проработал, для меня это уже показатели уровня. Дальше нужно по формату договориться, чтобы в едином формате работали. Но в целом, да, это кейсы. Это какие-то интересные кейсы. Ни в коем случае не пишите кастдев. 

Обязательно пишите, что сделали, какая стояла задача, что получилось решить в рамках этой задачи, каких результатов добились. Если это можно показать в цифрах, классно. То, что вы провели юзабилити-тест, это сделали ради того, чтобы сделать. А что, исходя из этого, изменилось, вот это намного полезнее. Какова ваша роль в этом проекте? 

– Нужно ли какое-либо портфолио UX-исследователю, как ты считаешь? 

Портфолио UX-исследователя – это очень сложная всегда проблема, которая стоит на стыке NDA, Все исследования, которые проводятся, актуальны только для данного конкретного продукта, проекта, сайта, мобильного приложения и т.д. И то, что там есть какие-то проблемы, все и так о них знают. Переиспользовать это для своего продукта крайне сложно. И на самом деле уже через 3-4 месяца, максимум через полгода, любое исследование теряет свою актуальность. У меня в канале есть отдельная рубрика «Кейс», где люди описывают, как они проводили работу над продуктом, где они проектировали, где проработали информационную архитектуру, где была навигационная архитектура, какие исследования они проводили, какая аудитория и т.п.

На самом деле вот этот рассказ о том, какое было исследование, какое было интро, что они использовали и, собственно, что получилось на выходе, это как раз и есть те самые кейсы, которые классно добавлять к себе в портфолио. Если вы это описываете как статью, вообще идеально. И очень классно это можно потом просто в резюме добавлять ссылочкой. Но главное делать. В конце концов, ты взял корзинку в магазине, вот так ткнул себе камеру, прошелся, и вот тебе на выходе сидишь, пересматриваешь, и вот ты проводишь исследование по факту. 

Есть такой классный канал – HardClient. Его ведет Стас Хрусталев. У него есть совершенно бомбические CJM-ки как по магазинам, так и по каршерингу, по аэропортам. Это огромные карты, и видно, что человек и поработал, и погрузился в тему, и нормальные выводы написал, и нормальные комментарии, не типа «мне вот там вот это не понравилось». И там все хорошо описано. Хорошо видно по последним его материалам, какие он гайдлайны и выводы делает. Видно, как он это прорабатывает. Вот этого человека я точно готов брать на работу, потому что я понимаю, как он мыслит, я вижу, насколько он скрупулезный, как он подходит к исследованию. Берите, пример. 

– Мы, наверное, на этом месте чуть-чуть приостановимся, а дальше у нас будет вторая часть. Мы в ней поговорим о том, каким ты видишь путь развития UX-исследователя, о рекомендациях, что почитать, посмотреть и т.п. Будут вопросы про профессию, про рынок UX, как ты ее видишь сейчас. И про искусственный интеллект тоже хочу тебя спросить. Вот такая затравка на вторую часть. Оставайтесь с нами. Мы не прощаемся. Спасибо большое, Михаил, за участие. Надеюсь, что вторая часть тоже всем понравится, и мы прощаемся ненадолго. До связи.