– В каком формате ты сейчас работаешь? В офисе или дома? Как построена работа? 

Мой домашний офис – это практически основное место. Есть офисы «нормальные», где мы собираемся. Кто-то там постоянно тусуется. Это по желанию. Когда надо повстречаться с кем-то, я иду в офис. Плюс в офисе есть кое-какое оборудование. Продукт электромобиля физический и никакая картинка не передаст полное впечатление о продукте. Бывают командировки потому, что у нас офисы в разных городах. Там мы собираемся командами, трогаем всякие физические объекты, которые у нас рождаются.

– Как ты пришел в UX профессию?

Образование у меня было физик. Интерес к компьютерам был со школы. Тогда компьютеры – это редкость была. Я был энтузиастом. Пытался понять, как с этим работать. Когда я первый компьютер увидел, то просто потерял голову. Мне было 11-12 лет. Дядя привел в вычислительный центр нашего местного университета и мне показали какие-то перфоленты, перфокарты. Я это увидел всё и пропал. Несмотря на то, что я на физика учился, сразу же компьютерами занимался. Зарабатывал деньги работая программистом, системным администратором. 

В какой-то момент я занялся версткой книг. Когда я начал это делать, то понял, что это не простое занятие. Сам по себе дизайн книжки – это сложная штука. Стал изучать. А тогда, в 90-е года, катастрофически упало качество верстки. Я начал искать информацию и постепенно погружался в дизайн. Потом подоспел Web дизайн, появился Артемий Лебедев, который начал свои сайты делать.  И вот, тогда как раз я тоже стал стучаться к нашему провайдеру местному в моём родном городе. Стал напрашиваться к ним работать. Таким образом я попал туда. 4 года я верстал сайты. Сначала вручную, потом все более автоматизировано. Ну и в конце мне уже верстать сайты смертельно надоело, и я увидел статью Артемия Лебедева «Что такое юзабилити». Через несколько лет Артемий это слово ввел у себя в компании под запрет. Возможно потому, что он неправильно попробовал. 

«Люди-юзабилисты» стали с него что-то спрашивать потому, что дизайн без тестирования – это безответственный дизайн. Тогда любой дизайн покупался. Причем чем более странный, чем более «дикий», тем лучше покупался. Никто не требовал удобства. Тем более первые пользователи веба были энтузиасты, это еще не была массовая публика и они были падки на все свежее, на все крутое, необычное. А потом пришла основная публика и там стало важно делать практичный дизайн. Было миллион всяких способов сделать дизайн невозможным для восприятия и это должно было рано или поздно кончиться. И вот, наверное, когда к Лебедеву пришли юзабилити-специалисты и сказали, что такое не понимают пользователи. А у него это продавалось на «ура», и он их наверное «послал».

– Я могу пару слов добавить. Я тоже сотрудничал с Лебедевым. Это было в период 2002-2003 год. Я работал в Яндексе руководителем отдела проектирования интерфейсов. Дизайн в Яндексе в то время делал Лебедев. Яндекс понимал, что просто брать дизайн от Лебедева «не кошерно». Это конечно красиво и, может быть, сносит мозг, но в каких-то моментах нужно продумывать логику, и чтобы клиентам было удобно. Поэтому меня привлекли, как инициатора этих процессов: создать отдел, запустить процессы. Чтобы все-таки было удобно. Мы как раз проводили исследования, «Яндекс Маркет» проектировали и так далее. Проводили исследования и уже приносили в студию Лебедева. Я там тоже сотрудничал с ними. Макет был концептуальный — вот чего мы хотим.  Наше ТЗ уже было как раз построено на основе тех исследований, которые мы проводили и содержало даже разбивку на какие-то экраны структуру. Надо было на это на всё уже наносить дизайн.

– Такой вопрос: что на тебя оказало большое влияние, когда ты приходил в профессию? Что было самое ценное в твоём обучении?

Когда я еще программистом был, то уже тогда понимал, что мне гораздо интереснее интерфейсной частью заниматься, внешней. А потом я верстал сайты, смотрел на дизайн, но пока не цепляло. Затем надоело верстать и встал вопрос: толи менеджером становиться, то есть управлять другими, но мне не хотелось на тот момент.  Мне хотелось как специалист развиваться. Толи я не знал куда – тупик. И тут я увидел статью Лебедева, про юзабилити-тестирование. Я стал читать и понял, что это то, что мне нужно. У меня с детства были разные увлечения, в голове было много всего. А в нашей профессии, чем больше у тебя было интересов в детстве и прочего, тем лучше это конвертируется в успехи, в деньги. Есть такая теория, что люди лучше всего зарабатываю всю жизнь на том, что их интересовало в детстве. Я счастлив, что мне это удалось сделать. 

И вот я читаю эту статью. Понимаю, что хочу заниматься этим. Тем более моя первая супруга была психологом, и я тогда немного в психологию погрузился. Получилось, что технологию я знаю, немного про людей знаю и дизайн меня заинтересовал. Эти три части сложились. Я помню, как неделю не спал от осознания, чем я хочу заниматься. Стал искать пути, как этим начать заниматься. Стал искать вакансии в Москве. Удивительно, но в конце 2000 года я нашел 3 вакансии. Во все я обратился – 2 отозвались. Сходил на собеседования и потом на одну из них пошел работать и где-то 2 года там работал. На третий год основал свою компанию. Когда я начал погружаться, то понял, что это штука непростая очень. Понял, что корни растут из эргономики, из human factors. И еще понял, что в компьютерных интерфейсах пока «конь не валялся».

– Как вообще называлось в начале направление UX?

Юзабилити или Эргономика. Термин «Эргономика» использовался чаще, в основном потому, что он применялся на уже сформировавшихся предприятиях, где работают уже взрослые совсем сотрудники. Основная специализация предприятия, где применяется и развивается эргономика – это предприятия, связанные с военной и оборонной промышленностью – самолетостроение, атомное строительство, кораблестроение, танковое строение и прочее. Там, где важна роль человека – важна роль эргономики. У них есть масса всякой литературы, в которой хорошо расписаны давно придуманные методы. Эти организации уже давно все внедрили и использовали на своем, рабочем уровне. Основная проблемы – не было, к сожалению, экранных интерфейсов, где было бы можно все это посмотреть, вместо поисков по в литературе.

– С какими трудностями сталкивался на старте карьеры?  Как ты их преодолевал?

Самая главная трудность — это отсутствие четкой методики как именно делать хорошие интерфейсы. Этого вообще нигде не было написано и никто не мог сказать. Были книги Нильсена, в которых описано, как должен выглядеть хороший интерфейс. Но чем «хороший» интерфейс отличается от «плохого» – не понятно. В этой книге приведены 9 критериев (эвристик) Нильсена, которые помогают найти проблемы в интерфейсе, не привлекая не то, что «санитаров», а респондентов.

С респондентами, тоже свои тонкости – работа с людьми требует специального подхода. Иногда нужно быстро прикинуть, проработать эти критерии и с людьми так можно сделать, просмотреть интерфейсы по всем критериям. Но это импровизация. 

Пошагового алгоритма не было. В этом, кстати, сложность новых профессий. Тебе не говорят, как именно надо делать – тебе надо догадываться и пробовать, пробовать, пробовать.  Любой дизайн — это цепочка принятия решения начиная от концептуальных – самых сложных, заканчивая уже самыми мелкими – практически механическими. Любое принятое решение – направляет пользователей в какую-то одну сторону и тут тонкость – ограничить пользователей в сторонах и путях к ошибкам и предоставить им свободу в выборе правильных решений. Обеспечить принятие решений в бардаке и сконцентрировать над решением их задачи. Это нужно делать, чтоб не сваливать на пользователей всю сложность выбора, не отдавать их на волю судьбы и не терять контроль над ситуацией. При таком сценарии пользователи обучатся такому интерфейсу быстрее и эффективнее, будут работать и быстрее получат привычки в работе. Самый лучший путь решения проблем – это практика в их решении. 

Мы с Платоном создали UIDesign Group компанию, которая существует и сейчас. Мы просто начали делать проекты.  Я, конечно, все книги англоязычные на эту тему изучал, потому что, русскоязычных тогда почти не было. С 2003 года делали библиотеку специализированных книг. Читали всё подряд и в этих книгах были какие-то кусочки алгоритма как это делать, но целая картина отсутствовала. Планомерно мы создавали свою методику работу. Спустя какое-то время выяснилось, что она очень сильно совпала с тем, что в реальности все ведущие западные компании внедряют и используют.  

В 2010-2011 годах вышла книга Ким Гудвин из компании Cooper Inc «Designing for the Digital Age». Ким занималась разработкой методик, и она описала в книжке именно как проектировать. Это самая основополагающая книга по проектированию, но и не только, потому что в ней так же очень подробно написано, как поставить бизнес-процессы – сколько дней надо брать на этот процесс, сколько на другой и прочие секреты. Я просто горючими слезами плакал, когда читал думал: «Вот бы где-то эта книга была 10 лет назад…Сколько бы ошибок мы избежали…» 

Книга отличная там всё расписано. Но из-за ее отсутствия приходилось всему на своих ошибках учиться, находить решения, терять деньги время и так далее.

– Какой у тебя стаж в профессии?

На первую работу я устроился в конце осени 2000 года, то есть получается 22 года. А до первого трудоустройства, около года я «в фоновом режиме» как раз для приятеля делал проект и просто читал, впитывал всё подряд.  

– В каких проектах участвовал? И в каких компаниях?

Первые две компании я даже упоминать не буду, они зрителям ничего не скажут. Дальше уже, мы с Платоном свою создали компанию и стали постепенно пионерами рынка. Потому что до нашей компании на рынке была одна компания. Потом пришёл UsabilityLab.

На 2007 год было примерно четыре компании, которые специализировались и занимались только UX. Были ещё такие совсем узкоспециализированные – они занимались информационной архитектурой, интернет-системами, интернет-киосками информационными. Последние добавили производство и стали уже не просто интерфейсы делать, а полностью продукт создали свой для киоска.

Почти все первые заказчики были наши, при этом к Лебедеву много уходило другим за графическим дизайном, к другим уходили, которые делают упор на рекламный дизайн, на сайты, которые являются по сути витринами для продаж товаров или услуг. Была целая плеяда уже тогда хороших дизайн-компаний. Я хочу сразу сказать, что российских дизайн – самый сильный в мире. Наш дизайн ценится в силу каких-то интересных причин, о которых мы может отдельно потом поговорим. Поговорим потому, что мне самому интересно узнать почему при сравнении немецкого типичного сайта или американского сайта с нашим, одно тематическим, как правило выигрывает наш, особенно по визуальной части, а бывает, что и не только по визуальной. С этой точки зрения тот же Яндекс, очень сильно помог именно с точки зрения качества проработки именно UX. 

Возвращаясь к компаниям – во-первых Яндекс, а затем и их ведущий конкурент. Не могу назвать их, так как я подписывал NDA, возможно оно еще действует. Был один производитель сотовых кнопочных телефонов, с ним я тоже подписывал NDA, но так как компании больше не существует юридически, то могу ее назвать это BlackBerry. Когда iPhone появился – они разорились, потому что они сначала игнорили эту революцию, а потом спохватились и решили сделать «убийцу» Айфона как обычно. Мы как раз тестировали «убийцы» Айфона, Skype, Microsoft, Bosch, автомобильные компании, множество брендов одежды и так далее, это все что дало очень сильный доступ к зарубежному опыту.

Очень большой плюс работы на зарубежную компанию – это работа с уже разработанной и протестированной ранее методикой. Для международных компаний  и задачи международные. Они делают свой продукт для всего мира, соответственно они тестируют и проверяют его во всем мире. Мне несколько знакома их схема, сейчас я постараюсь ее описать. Берется «в работу» 7 стран максимально перпендикулярных друг другу, например, Россия, Германия, США, Япония, Китай и Арабские Эмираты и страна из Африки и «катают» свои методики в них, проверяют как их решение работает, как во всех этих странах, так и в каждой стране. Эту единую методику они передают местным подрядчикам, а те уже в свою очередь переводят на свой язык и уже сами проводят тесты, получают результаты, переводят обратно на английский и отправляют обратно. Между подрядчиком и заказчиком, как правило, есть какая-то компания, которая обеспечивает логистику. Делает единый анализ по стране, формирует единый отчет и направляет заказчику. В таких проектах мы (фирмой) участвовали довольно много. Одной фразой – международные проекты — это именно тестирование.

Так же были и исследования, особенно очень интересный опыт был в работе с IKEA. Это было весьма нестандартное исследование. Нужно было натурно, прямо в магазине, следить за клиентом, как шпион, который взял каталог в руки и ходит по магазину. Ты ведешь его до самой кассы, протягиваешь ему 1 000 рублей и спрашиваешь – «А можете рассказать, что Вы хотели найти в этом каталоге? Нашли ли вы это? Если нет, то почему? Что вам помешало?..» ну такого рода исследования.

– Можно сразу прокомментировать для новичков, что это вот как раз полевое исследование? 

Да это полевое исследование.

Самое классное и его ничто не заменит, потому что вы в процессе – своими глазами видите, своими ушами слышите пользователей в их естественных условиях. За этот короткий промежуток удается уловить огромное количество невербальной информации, которую никто и нигде не расскажет. Не расскажут, потому что про неё не подумают или забудут разработчики. Мы в своей жизни постоянно наполняемся внешней памятью, то есть памятью о внешних событиях, строим свои маршруты и привычки постоянно основываясь на каких-то внешних зацепках.  Представьте – вы идёте на кухню что-нибудь перекусить и вдруг по пути видите мусор, видите и думаете «Эх надо было мусор выкинуть, а то жена будет ругаться». Это выгружается во внешнее пространство и сознание само конфигурирует структуру где что-то лежит, как именно что-то лежит… таким образом эта вещь является продолжением вашего мозга, некой памятью, во внешнем мире.  Зачастую, чтоб нужную информацию вытащить из респондентов нужно с ними быть именно в их родной среде. Опыт с ИКЕА – бесценен. 

– А вы видели то существо, которое название придумывает для их товаров? Говорят, оно в подвале сидит и звуки издаёт))

По подвалам нас не водили. Оно скорее всего не в России, а в одном из местных бункеров, у них там в Швеции, сидит.

– Да, в бункере?!

Да, да, прикольно!

– Что ты считаешь своими основными достижениями?

Самое главное – сумели создать рынок, на котором ценят специалистов и платят им деньги. Не то, чтоб у нас такая основная задача была, но оно так получилось. Первое время конечно было тяжело, потому что никто не ценил эту работу, не хотели платить деньги, но мы старались, чтобы было все правильно, понятно и просто. Заработать, понятно, хотели. Правильная цена за работу, возможно, была правильная мотивация. Старались не допускать демпинга. 

Например, когда участвовали в конкурсах никогда не шли по принципу демпинга, с мыслями «А давайте мы сейчас очень дёшево продадим». Из-за этой позиции часто проигрывали, особенно первые конкурсы. Но это было не страшно, потому что рынок был небольшой и почти все заказчики пришли к нам, отвернувшись от тех, кто брал низкой ценой и не выдавал ничего внятного. Эта ситуация для новых рынков всегда такая, поэтому можно не беспокоится. 

Благодаря этому все поняли что дизайн – это не должно быть дешево, потому что это большая ответственность. Дизайнеры вообще страшные люди, потому что они фактически определяют поведение других людей. Определяют своими решениями поведение людей в программе. Это очень жутко, ответственно, далеко, к сожалению, не все дизайнеры это понимают. Я не скажу, конечно, что мы как врачи, от которых вообще зависит жизнь человека. Хотя, бывает так, что жизнь и смерть людей зависит от интерфейсов, от продуктов которые в этих интерфейсах. Время от времени бывают такие трагедии страшные, я их вычитал в книжках на эту тему и  все из-за того, что не подумал-то дизайнер все до конца. 

Можно неправильными решениями испортить жизнь миллионом людей, например не получится популярный продукт. Миллионы человеко-лет будут омрачены плохим опытом взаимодействия. Это очень ответственна деятельность. Она не может быть дешёвой просто по определению, потому что дизайнеры несут ответственность и должны понимать за что они ее несут. Дизайнеры должны улучшать жизнь людей, не топтаться на месте, а реально улучшать. Еще запомнилась, это, конечно своя компания. Нам удалось заниматься любимым делом среди таких же энтузиастов и получать за него оплату для существования. Всё остальное скорее россыпь целая: первый зарубежный заказчик, первое большое тестирование, первые деньги за него. 

Кстати, я помню первое юзабилити тестирование могу рассказать про него. Это прямо как байка звучит. 

– Давай.

Мы с Платоном как раз решили работать вместе. Тогда мы с ним познакомились. Когда я в Москве был, то ещё работал в своей компании. Он тоже работал в своей компании. Тем не менее стали уже появляться заказы вокруг, и они приходили к Платону. Он понял, что не справляется и позвал меня. Я согласился и стали делать вместе проект. Тем более мне ещё хотелось подучиться и в какой-то момент мы решили вместе работать. Вначале совмещали, так как было страшновато уходить в свободное плавание. Работали по вечерам и по ночам. А я в поисках информации подписался на западный список рассылки, который сейчас существует. И там как раз в основном люди, которые профессорские. Не какие-то люди из компаний коммерческих, а вузовские. На самом деле многие американские профессора хорошо зарабатывают. Им постоянно корпорации приносят какие-то заказы. Они с коммерческой стороной хорошо знакомы, и они там обсуждали все методики. 

Я читал, как тестирование проводить. И тут вдруг кто-то пишет: «А есть кто-то из России, кто может провести юзабилити тестирование?». Я это умел только теоретически. Я сказал, что умею. Они подумали две недели и потом сказали: «Давайте попробуем». Скорее всего, просто никто больше не ответил. Либо я хоть что-то понимал, какие-то слова правильно говорил. Все остальные такие компании обычно обращались к местным представителям какой-нибудь международной маркетинговой компании. Но тогда маркетинговые компании вообще не умели тестировать, не знали, что это такое совсем. Вот, соответственно, нашли меня. 

Оказался заказчиком Intel. Это был 2004 год и у них был заказ на тестирование личного кабинета для инженеров, которым нужно закупить какие-то процессоры для себя. Они заходят и в личном кабинете получают всякую спецификацию, всякую очень полезную себе информацию, могут выбирать что-то, консультации получать. Протестировали всё нормально. Мне как раз прислали готовую методику. Делай раз, делай два, делай три. То есть я на НМ научился ещё по их документам. Кроме того, мне повезло, что они это делали через агентство и агентство брало на себя рекрутинг, то есть поиск респондентов. Я бы не справился с поиском респондентов. Они искали респондентов и потом им платили деньги за участие, а я только проводил и потом какие-то анализы делал. 

Надо было показать PowerPoint, в котором слайдами экраны какие-то и на слайдах просто выноски. Вот здесь респонденты кликали ошибочно, несмотря на то, что не нужно в этой ситуации кликать. Я писал рейтинг, с какой частотой это было. Люди не могли дальше после этого вообще никуда идти или всё-таки могли обойти как-то этот сценарий. Вот такие вещи ещё оценивал. Потом ещё сделал отчёт, но совсем небольшой. Прошло, наверное, месяц. Они сказали «Нам понравилось. Давайте ещё один тест». А там тест – 40 человек. Если в первом было 16, то тут 40 и уже с самого сайта Intel. И вот там я уже на этих тестах натренировался, научился. Понял, что есть респонденты, которые очень быстро делают, но молча. В этой же основной популярной методике тестирования ты просишь респондента вслух комментировать, что он делает. Человек делает и комментирует. 

– Давай сразу назовём этот метод – это «Think Aloud». 

Да. То есть комментирование вслух, так, наверное, правильнее по-русски. Есть ещё другие методы. Когда можно после теста показать человеку сессию и с ним как бы пройтись. Но это медленно и отнимает много времени. Поэтому «Think Aloud» для большинства – это не естественно. Вы не разговариваете с сайтом, когда по нему ходите. Может быть какие-то междометия говорите, когда в какой-то тупик попали. Обычно в начале показываешь пример. Самое лучшее в данном случае – показать пример. К примеру, взять «Яндекс Маркет» и показать, как бы я на месте респондента себя вёл. Пример – самый лучший на самом деле способ человеку что-то объяснить. Вот и всё. Таким образом ты человека вытаскиваешь. 

Есть респонденты, которые молчат и всё, как партизаны. Приходится их постоянно спрашивать. Есть респонденты не уверенные, которые тебя постоянно переспрашивают. Например, ты говоришь им: «Попытайтесь сделать то-то» и они любой шаг, который делают, на тебя так смотрят вопросительно, типа: «Ну правильно я делаю или нет» и ждут одобрения. Очень сложно не кивать, как бы не подсказывать. Это такой ряд навыков, которые нужны при проведении тестирования – античеловеческие, быть беспристрастным экспериментатором. Первое время не просто. 

Есть респонденты,  которые просто всё очень быстро делают. Я заложил час в среднем на респондента, а он, например, за 15 минут всё сделал. Обычно отпустить можно или какие-нибудь вопросы дополнительные на этот подготовить. Нужно иметь специальный список вопросов, которые для таких людей пригодится. Вы о чём-то можете ещё поговорить с этими людьми или интервью провести небольшое. А есть люди, которые очень разговорчивые. Они и 2 часа, и 3 часа могут с просидеть. И ты учишься управлять этими людьми. Где-то притормаживать, где-то ускорять и так далее. Это тоже важно. Потому что, один замедлять будет, а после него следующий уже сидит ждёт его. Понятно, что нельзя допускать такого. Ещё чуть позже я вывод сделал, что нужно сразу обрабатывать первичные наблюдения за пользователями. В тот же день, пока ты еще это помнишь. Это будет примерно в 3 раза быстрее, чем если ты отложишь на потом. Потом получается гораздо медленнее потому, что видео нужно пересмотреть. А любой пересмотр видео – это адски долго. 

– Ты под «обрабатывать» что имеешь в виду? Сразу метрики считать, транскрипт писать? Что делать?

Во-первых, какие-то самые явные записывать свои впечатления. Обычно это какие-то паттерны наблюдения, которые повторяются. То есть ты видишь, что что-то повторяется, а это уже было. Надо в следующий раз ещё проверить. Если, например, респондент обойдёт как-то эту тему, то может быть его подтолкнуть к этой теме и проверить – он тоже по этой дорожке пойдёт или нет. Во-вторых, простой список из тех проблем, с которыми столкнулся респондент. В этом плане хорошо тестировать вдвоём. Это может быть для заказчика чуть дороже, зато вы можете быстрее отдать результат. 

На самом деле выглядит это так, что я, например, провожу тестирование, сижу с респондентом и что-то записываю только иногда, время от времени. Параллельно сидит человек, который либо через камеру, либо в онлайн может подключиться к этой сессии, либо «живьём» он там бывает. Когда-то были популярны полупрозрачные зеркала. Он сидит за полупрозрачным зеркалом и видит всё, и он всё как раз тщательно записывает. Потом, после того как тест прошёл, можно с ним сесть и поговорить, что такого интересного на этом тесте было, вместе попытаться понять серьёзность проблемы, как-то оценить сразу. Такая предварительная обработка в три раза ускоряет в целом обработку. Когда все прошли тестирование, можно по этим заметкам довольно-таки хорошо написать какой-то единый отчёт, то есть как-то всё просуммировать и проранжировать проблемы от самых злобных до таких минорных. 

– Были ли какие-то провалы, неудачи? С чем они были связаны?

Конечно были. Во-первых, не то что провалы были, а интересные проекты. Наверное, это у каждого в практике такое было, когда ты делаешь очень интересный проект. Например, соцсеть для музыкантов, их фанатов и инвесторов. Сделали классную соцсеть, описали её. Сделали персоны классные, исследования, интервью были здоровские. Очень большое было количество инсайтов, но потом заказчик решил закрыть проект. Вот я думаю, что у многих, кто долго работал есть пяток таких проектов. Кстати, у компании «Собака Павлова» есть кейс на сайте, где они описали проект «Беркут. Там описано детально, и они писали, что они заказчику с помощью этого первичного исследования доказали, что проект такой не стоит запускать. Заказчик с ними согласился. Такое может быть.

Во-вторых, был провал такой, что я тут как профессионал сам себя корю. Был проект, когда надо было придумать одну штуку и у заказчика была какая-то интересная идея. Он нам рассказал. Мы стали её анализировать и даже поняли в какой-то момент, что нам сложно её как-то понять.  Мы даже какой-то момент был, когда в первый и последний раз математика наняли. Он помог нам разобраться и создал эту модель. Мы стали интерфейс делать, но я смотрю, что интерфейс сложный получается. Когда мы математика пригласили, то это уже был звоночек, что-то тут не так. Я заказчику прямо так и сказал, что сложно получается. Есть ещё такой принцип о том, что если сложность какая-то есть в проекте, то невозможно сложность исправить интерфейсом. Единственный способ что-то с этим делать это разбить на много интерфейсов. Для визуализации – раньше были такие пульты для телевизоров с открывающейся дополнительной частью с дополнительными кнопками вот так это делается – интерфейс раскрывается и из простого становится сложным. Но сейчас это сложно представить – пульты стали с подачи Apple Inc. очень простыми — это такая тенденция. Зато вся сложность теперь – внутри: рекомендации и все прочее «вовнутрь» перевели. Так же, как и плохой футболист откинет от себя мяч, но от этого сложность никуда не денется. Её нужно по частям разбить и решать, потому что каждая часть проще чем всё вместе. Субъективное снижение сложности.

– Мы говорили про провалы неудачи с чем они связаны?

Мы сказали заказчику, что сложно выходит, на что заказчик нам ответил «Ваша задача как профессионала сделать это простым». Что же поделать, в те времена я не смог ему сопротивляться. И согласился интерфейс сделать одновременно и навороченным и простым, насколько это было возможно, вышло все равно неказисто. После этого заказчик ушёл на реализацию проекта. Спустя 9 месяцев они возвращаются со словами: «Переделывайте всё, потому что интерфейс сложный  и наши пользователи не понимают». Это был такой проект, который мы не могли полностью контролировать, не могли проводить юзабилити тестирование. Это конечно огромный минус этого проекты был. Если бы нам дали его нормально протестировать, то тесты бы показали, что интерфейс действительно сложный и свернули бы проект раньше, не тратя столько времени сил и инвестиций в него.

Многие заказчики отказываются от тестирования считая, что это пустая трата денег. Но практика показывает наоборот – инвестиции, затраченные на тестирование позволяют управлять рисками. А вся эта ситуация усложнялась тем, что я тогда с заказчиками в сложных ситуациях не общался. Так как у меня не было практического опыта в таких переговорах. А мой компаньон с ними занимался. Как назло, когда он был в отпуске и пришли двое таких гневных мужчин ко мне. Мы, наверное, час беседовали. Я был непреклонен и сказал «нет, переделать бесплатно не будем». Вся эта ситуация и переживания на этот счет, бессонные ночи дали мне энергию быть непреклонным в будущем. Иначе бы я обманывал себя в прошлом, если бы сказал «Ну, давайте переделаем вам». 

Далеко не всегда надо упираться, наоборот, если есть по вашей вене ошибка или проблема – нужно признавать и исправлять. Та проблема, частично тоже по моей вине, нужно было не прогибаться и пытаться делать одновременно простой и навороченный интерфейс, но тогда без опыта у меня и с их прямо бешеной настойчивостью не было вариантов. Я благодарен тому моменту за возникновение второй коронной фразы заказчика: «…Значит вы не профессионалы, если были профессионалами, то убедили в то, что такой интерфейс не годится…» теперь, с таким кейсом, в подобных ситуациях я действую осмотрительнее, иначе потом не хочется вновь услышать фразу, что вы недостаточно уговорили и недостаточно убедили. Прогибаться не стоит, если знаешь, как оно должно быть и что получается не так.  

– Классный пример.

Да. 

– Где и над чем сейчас работаешь? мы в начале немножко сказали что это фиджитал и машина «Атом». Что она вообще из себя представляет? Что это? 

Это российский электромобиль, создаваемый с нуля. Я имею виду именно, что микросхемы, винтики – поставляется с заводов, а именно платформа — это оригинальная разработка без привлечения чьей-то идеи. Поэтому она отличается от многих других, которые сейчас появились на российском рынке. Очень интересно, потому что трудно найти аналоги нашим решениям, приходится придумывать все самим, а не основываться на чём-то решений. 

При этом мы стараемся перенять положительный опыт конкурентов и понять, как именно нужное нам там уже работает. Процесс очень сложный и, конечно, «шишки» набиваем, но страшно интересно. По параметрам — это компактный автомобиль, относительно высокий и комфортный внутри. Такой гаджет на колёсах. Мы стараемся перенести появившийся у людей опыт использования мобилок в автомобиль, чтоб он или дублировал, или продолжал мобилку. 

– Вы себя с Теслой сравниваете как-то?

Конечно, сравниваем и смотрим на них. Но всё-таки мы с Тесла в разных категориях находимся. Поэтому просто смотрим. У нас свой путь. Смотрим на те решения, которые тесла уже проверили и это работает, тогда мы локализовываем это и стараемся использовать. 

– У вас тоже есть идея автоматического управления? Например, ехать не держа руль там или что-то такое? 

Это называется система ADAS (Advanced Driver Assistance Systems) — это ассистент водителя. Помогает водителю вести в стандарте уже круиз-контроль. Да. Это первая «штука». Круиз-контроль, который уже стандартно есть во многих машинах. В большинстве просто по скорости. Во многих новых есть опция «сесть на хвост» машине впереди. Устанавливается расстояние, и твоя машина — это расстояние выдерживать. Если, конечно, впереди едущая машина не пошла в отрыв быстрее нужной скорости. Зачастую там два параметра одновременно работает – следование и соблюдение скорости по знакам. Вторая штука – классная в пробках, когда вы едите то можете даже расслабиться и уже только на контроле быть, а не постоянно нажимать на органы управления автомобилем.  

– Читаешь в это время какую-нибудь полезную книжечку, а она сама двигается?

Таких систем много и отличаются они степенью зрелости или поколениями. Сейчас самое последнее пятое поколение – или шестое.  Плюс работы – мы можем добавлять постоянно какие-то новые функции в систему и смотреть как это работает. 

– Слушай, а вот Яндекс машины постоянно курсируют где-то по Москве, я их вижу. Это идёт тестирование их автопилота?

 Да.

– Сбер свои тестируют. Ваши, где автомобили ездят и где их тоже можно увидеть?

Ну это в планах пока, я не могу точно сообщить. Сейчас создается какое-то количество тестовых автомобилей. На них проверяются всё, начиная от работы оборудования, как люди управляют этим оборудованием, саму система управления и даже заканчивая отладкой конвейеров, которые их собирают. Ведь даже конвейер нужно протестировать, чтоб он стал работать нормально. Мы как специалисты UX и UI пользуемся возможностью потестить наши интерфейсы. Прямо в тот момент, когда водитель ведёт машину, realtime. Работа интерфейса в реальном времени – очень критична с точки зрения безопасности. В этом конкретном случае – плохой интерфейс может убить кого-нибудь либо водителя самого, либо пассажира. 

– Подробнее расскажем во второй части нашей беседы. В ней мы поговорим о том, кто занимается и у кого какие роли при разработке такого устройства. Какими вы методами исследований и проектирования пользуйтесь. Сейчас прервёмся и созвонимся снова через какое-то время и продолжим тогда на эту тему.

Друзья, советую посмотреть вторую часть. Будет очень интересно увидимся 

– Давайте, увидимся.