– Скажи, пожалуйста, а ты удаленно работаешь или в офисе?

Слава Богу, не знаю, к счастью или к несчастью, но помог ковид. До ковида никто не признавал удаленную работу. На самом деле я много работал удаленно, но хозяин всегда со скрипом шел к признанию удаленной работы. Когда начался ковид, все ушли на удаленку, потом было несколько попыток вернуть, и основное ядро вернули обратно в офис, но дизайнеров оставили… 

Я уже не первый год работаю в этой компании, с 2018 года самое начало, то есть уже, пять лет. За это время более-менее устаканились все процессы. Все идет достаточно ровно спокойно, и поэтому никаких проблем нет с тем, чтобы я работал из дома. 

Я могу сказать сразу, что из дома гораздо комфортнее работать лично мне. У меня сейчас практически нет исследований, поэтому это можно себе позволить. Мне не надо бежать на кассу и смотреть, как покупатели, клиенты оплачивают свои покупки. Поэтому могу из дома спокойно работать. Но нужно найти некий баланс между качеством работы и удобством этой работы. В данный момент я нахожусь в режиме, когда работаю из дома спокойно. 

– Хорошо. Сейчас хочется спросить тебя, как ты пришел в профессию? С чего все начиналось? Как ты вообще узнал про эту сферу и пришел сюда? 

Это долгая история, но я постараюсь кратко рассказать. Я прикладной математик по образованию. Когда я был студентом, разваливался Советский Союз. В тот момент у нас была производственная практика на последних курсах. Я учился в Твери, Тверской Госуниверситет. И я попадаю в Тверской межотраслевой центр эргономических исследований и разработок военной техники, Эргоцентр сокращенно. 

Это был НИИ, который, возможно, и сейчас существует. НИИ занимался, с одной стороны, проектированием конкретных интерфейсов, человекомашинных интерфейсов, не человекокомпьютерных, с другой стороны, этот же профильный ведущий институт на весь Советский Союз разрабатывал методологию проектирования вот этих человекомашинных интерфейсов. И оттуда я узнал, что такое эргономика. Ну и далее по списку: юзабилити, UX, какие хочешь модные слова. 

Эргономика, в первую очередь, востребована в тех областях человеческой деятельности, где очень большие риски. Когда человек управляет военной техникой, то, с одной стороны, можно потерять важный ресурс – самого человека, с другой стороны, потерять дорогостоящую технику. И поэтому, чем более продуктивнее человек управляет этой военной техникой, тем лучше. И на это не жалеют. Поэтому весь UX современный вырос оттуда. 

Методология проектирования была разработана еще в 70-е годы. Были и у нас, в Советском Союзе, свои стандарты, и западные стандарты. Они как раз и сделали вот тот процесс проектирования, который мы сейчас видим, в виде каких-то нескольких блоков, когда есть анализ, есть некие исследования, есть некое эскизное проектирование, прототипы. Это оттуда слово пришло. Там собирались кабины из фанеры, на них рисовались бумажные индикаторы всякие. Для того, чтобы было видно, можно ли дотянуться рукой и так далее. 

Почему появилось понятие эргономика организации? Потому что когда человек сидит, допустим, в автомобиле, это одна история, потому что там конкретно интерфейс человек-машина. Когда несколько человек сидят в танке, это уже другая история, потому что уже этим транспортным средством управляют 3-4 человека. Это уже коллектив, который должен синхронно выполнять поставленную задачу, причем эффективно выполнять поставленную задачу. 

Когда человек сидит в кабине самолета, это сложнее история, потому что у него 300 приборов, условно говоря, а еще он должен головой крутить на 360 градусов, а еще он сам вращается в процессе полета. Вот там очень высокая когнитивная нагрузка. И еще в 70-е годы были придуманы способы, как эту нагрузку снижать. Ну, это очень интересно.

Я, будучи студентом, немного программировал какие-то психологические тесты на компьютере. Потом попал в отдел, который занимался именно человекокомпьютерными интерфейсами, потому что в военную технику стали встраивать компьютеры. В первую очередь, в самолеты стали встраивать жидкокристаллический дисплей. В то время, в начале 90-х годов, жидкокристаллический дисплей был какой-то фантастикой, потому что все дисплеи тогда были еще электронно-лучевые трубки. И надо надо было с этими новыми дисплеями учиться взаимодействовать.

А подводная лодка еще сложнее. Там 70 человек сидит. То есть, вот это называлось макроэргономика. А когда ты проектируешь конкретную кнопочку, это микроэргономика. Когда ты проектируешь кабину, когда один человек нажимает 300 тумблеров, это медиа-эргономика. А еще есть макроэргономика, когда есть интерфейс не просто человек-машина, а интерфейс организации и машины. Машина – это подводная лодка, организация – это коллектив этой подводной лодки. 

– Ну, дальше космические корабли уже должны следовать. 

Космические корабли там где-то посерединке, это ближе к танку. Подводная лодка гораздо сложнее, чем космический корабль. Но именно с точки зрения эргономики. И организация взаимодействия, коммуникации, и выстраивание этого всего в единый механизм. 

Эргономика направлена на эффективное взаимодействие, на эффективное решение задачи, понимаешь? То есть вот у подводной лодки есть задачи, у танка есть задачи, у самолета есть задачи. Главное, эффективно решить задачи. Не организовать процесс так, чтобы лётчику было комфортно, удобно, без напряжно, а так, чтобы задача была выполнена, это немножко другая история. 

– Можно сказать, что это Task-centered Design, то, что вот потом на западе назвали Дизайн ориентированный на задачи пользователей? 

Да, это task-centered. Очень близко. Я немного программировал. Потом уже занимался научной работой. Я разрабатывал методику оценки качества пользовательского интерфейса. Уже тогда я был экспертом по пользовательским интерфейсам. Там был какой-то продвинутый разных уровней сложности чек-лист, по которому можно было идти. И каким-то образом собирались эти галочки, которые человек расставит, которые потом суммировались, и получалось финальное число. Такая вот методика была хитрая. Там была такая матрица из этих оценок. Можно было ее по-всякому ворочать, соответственно, всякие профили суммировать. Очень интересная была история. Вот такой наукой я занимался. 

И вот тогда я уже начал заниматься пользовательскими интерфейсами и там я проработал до 98-го года, соответственно, получается, с 92-го до 98-го. Шесть лет я проработал в этой организации, хотел даже диссертацию написать на эту тему, но поскольку это суровые 90-е годы были, то ВПК практически не финансировали уже. Организация по инерции продолжала работать, но выхлопа уже было меньше. И поэтому я пытался подрабатывать еще там, где только можно. В основном я подрабатывал тем, что детишек учил математике, поскольку я математик. Репетитором зарабатывал на жизнь. А на работе у меня было такое веселое хобби. 

Помню, еще нам привезли первый шлем виртуальной реальности. Тогда была тема, чтобы на летчиков надевать шлемы виртуальной реальности, что он крутит головой, а у него там какие-то индикаторы прямо перед глазами, чтобы не смотреть на приборную доску. Ну и, соответственно, там звук идет, наушники. Очень удобно. Можно задействовать разные каналы, чтобы разгрузить ту самую когнитивную нагрузку.

И привезли такой первый коммерческий шлем виртуальной реальности. Это был, наверное, какой-то 96-й год, наверное. Проект коммерческий, стоил бешеные деньги (грубо говоря 2000 долларов). Там перед каждым глазом была электронно-лучевая трубка. Да, как два телевизора было маленьких. В пластик было заделано, надевалось на голову с наушниками. Ну, я в этом шлеме играл в игру Doom. В то время это была какая-то фантастика. Это 96-й год, практически не было интернета, была только электронная почта. Но уже были игры. 

В 98 году я ездил по конференциям разным, где познакомился с коллегами. Вот с Иваном Бурмистровым познакомился, он занимался примерно тем же, но со стороны психологии. Он работал на психфаке МГУ. И он там уже организовал юзабилити-лабораторию, где проводил юзабилити-тестирования в полный рост, но с научной точки зрения. 

Понятно, что, как и инженерам в НИИ, так и ученым в университете платили смешные деньги. Он понимал, что эта штука должна доход приносить и пытался продавать ее. Но все говорили, какие интерфейсы, какие кнопочки, зачем это нам надо? Вот у нас очень долгое время говорили так: у нас программисты умные ребята, они сами все эти кнопочки нарисуют. Не парьтесь, у нас толковые ребята подумают и сделают нормальный интерфейс. Не парьтесь, не интересно нам это.

И сработало правило, что эргономика востребована там, где высокие риски. И вот тогда уже, когда начал зарождаться капитализм в России и возникла фондовая биржа. Дальше пошли риски на фондовой бирже, потому что когда ты перепутаешь кнопочку купить и продать, это очень сильно ударит по карману. Причем не по своему карману, а по карману больших дядей, которые денежки инвестировали. И тогда больно. И чтобы не было больно, Иван смог продать свои услуги в качестве юзабилити экспертов, аналитиков и проектировщиков. Организовал отдел на фондовой бирже РТС. Поскольку я был с ним знаком, я ушел из военной области на фондовую биржу. 

Первый UX-коллектив был образован на фондовой бирже. Там был Дмитрий Сатин, Иван Бармистров, я, Ольга Марченко. У нас было четыре человека. Ольга Марченко вообще этнограф, психолог, кандидат наук. А я как проектировщик туда пришел, то есть я кнопочки рисовал. Ребята занимались исследованиями.

Я, практически, был первым официальным UI-дизайнером. Это было лето 98-го года. Мне обещали бешеную зарплату в 1000 долларов, тогда зарплата была в долларах. За 5000 долларов можно было в Москве купить однушку. Вообще было все прекрасно, я переехал из Твери, а семья осталась там. Я думаю, ну шикарно, сейчас я полгода поработаю и однушку в Москве куплю. Но это было лето 98 года, а в августе 98 года произошел небольшой кризис в нашей стране и доллар вместо 6 рублей стал стоить 33. Ну и зарплата сразу стала в рублях и стала эквивалентным доллару. А квартира стала стоить 25. Чуть-чуть не успел. 

Но все равно я был счастлив, что я там работаю, потому что было очень интересно. Я уже проектировал интерфейсы. Это было близко к тому, что вот сейчас делается, на высоком технологическом уровне. У нас были и специфические исследования, и юзабилити тестирование начиналось. Благодаря тому, что у Ивана была целая лаборатория, технических проблем не было, на технику денег не жалели. А техника тогда была аналоговая, мы ходили вот со здоровенной, которая на плечах носится, видеокамерой. То есть аналоговость. И там полноценная кассета туда вставлялась, чтобы не переписывать. Это была большая такая супер VHS-кассета. Профессиональная камера у нас была. Мы ее ставили на штатив, и камеры снимали, как пользователь работает за интерфейсом. Вот тогда уже пользователи работали за большими дисплеями, но это были большие электронно-лучевые трубки. 

А проектировал, прототипировал я сначала на Delphi, на Visual Basic, там были следы визуального проектирования, и на голом HTML, когда там появились первые веб-интерфейсы. В 1998 году я делал веб-интерфейсы на HTML. С помощью всяких визуальных редакторов и просто ручками я нарисовал кнопочки, таблички, все, что положено. Но тогда это было уже серьезно, это была уже не смешная эргономика, а такая более-менее интересная, серьезная работа. И на фондовой бирже я проработал лет 5, наверное. Было очень много позитивной и такой серьезной работы.

Вот где-то в 2000 году организовалось все, что вокруг Usability.ru. У Дмитрия Сатина был Psychology.ru, психология.ру сайт, и он мне говорит, Ярослав, сделай Usability.ru, параллельно. У него там был прикручен его руками переписанный форум. И там они психологические проблемы обсуждали на высоком психологическом уровне с коллегами. А мне он, соответственно, сделал копию этого форума, прикрутил к своему серверу. Дмитрий Сатин это психолог, который очень хорошо умел программировать. 

И был еще форум, посвященный юзабилити. И вокруг этого форума уже потом образовался такой маленький текстовый сайтик, в котором я начал выкладывать какие-то статейки. И образовалось сообщество. Там всего было пару десятков человек, которых активно интересовала эта тема. Не было рынка труда, изобилия специалистов или UI-дизайнеров. Были дизайнеры, которые в фотошопе билборда рисовали. Других дизайнеров не было. И мы начали собираться на фондовой бирже. Проводили первые юзабилити семинары. Все ребята, которые сейчас юзабилити компании возглавляют, они там как бы тусовались. И так все пошло. 

– Слушай, а были ли на старте какие-то трудности, да? Что-то, что приходилось преодолевать? На старте твоей карьеры именно в сфере проектирования интерфейсов. 

Знаешь, про трудности — это моя отдельная тема. Трудности, они есть всегда. То есть в любой профессии есть набор каких-то трудностей, которые надо преодолевать. И они есть до сих пор. Я могу рассказать про особенности. 

Есть фондовая биржа РТС, где мы B2B продукты делали. То есть для широкого массового клиента. Там мы делали продукты для трейдеров, для инвестиционных компаний. И это были какие-то АРМы, и основной продукт фондовой биржи – это рабочая станция РТС. Что это такое? Это вот такой большой монитор, там списки акций, котировок, есть некие окошки, куда можно кидать эти акции, покупать, выставлять параметры покупки и продажи, продавать, покупать. Плюс еще, поскольку трейдеры следят за новостями, и рынок очень чутко реагирует на любые экономические и политические новости, там идет поток новостей прямо из новостных агентств,  прямо в рабочую станцию. 

Ну, плюс еще есть back-end, то есть, есть у инвестиционных компаний целый процесс покупки и продажи ценных бумаг. Он достаточно сложный, запутанный, сильно регламентированный юридически и так далее. И под этот процесс тоже настраивается бэк-офис этих компаний. То есть бэк-офис – это, собственно, поддержка и сопровождение сделок. То есть после того, когда там что-то куплено или продано, там есть достаточно сложный процесс, как это все оформить. И это все поддерживает бэк-офис инвестиционной компании. То есть мы делали АРМы для этих инвестиционных компаний. 

Потом появились веб-интерфейсы. Первый веб-интерфейс по продаже нефтепродуктов тоже проектировал я, создавал кнопочки для этого продукта. Можно было рабочую станцию запустить в браузере. Это тоже был космос. Вот до сих пор фигма удивляет, что никто ничего подобного не делал никогда, чтобы в браузере был целый продукт. А у нас тогда была целая рабочая станция в браузере, и это тоже было удивительно. Такие технологии были на пике. Это B2B-разработка.

Еще есть разработка B2C, когда мы делаем продукт массовый. Например, какой-то сайт, или Яндекс, который делает сервисы для людей. Это немножко другая история. И немножко разные подходы, и процессы немножко разные, и команды немножко разные, и наборы инструментов разные. А поскольку разработка, она не с бесконечным бюджетом, всегда приходится выбирать, какие инструменты вот для данного типа разработки лучше работают. И какие методы можно использовать –  какие эффективно использовать, а какие неэффективно. И понятно, что если специалист 5 лет в B2B проработал, ему переключиться на B2C будет необычно, удивительно, тяжеловато может быть даже, непривычно, некомфортно. И вообще странно, потому что немного все по-другому работает. Но интересно. Поэтому если есть какие-то трудности, то, с одной стороны, что-то новое заставляет работать мозги лучше, развиваться лучше, и вызов очередной. И, в принципе, можно любые трудности воспринимать как вызов. Но, опять же, курьезов может быть много. 

Это вот по видам продуктов, да, если сортировать. Вот есть сайтики для пользователей массовых, а есть сайтики уже не для массовых пользователей, а для конкретных специалистов. И это немножко разные подходы. Если говорить в общем, то сайтики для специалистов более информационно насыщенные, когнитивная нагрузка там выше с одной стороны, с другой стороны и ответственность выше. Почему? Потому что человек может за этим интерфейсом 8 часов в день проводить. Когда ты приходишь на сайт, например, Яндекс.Карты, ты можешь провести там две минуты. Ты нашел ресторан хинкали, посмотрел меню, позвонил туда, заказал столик, свободен. А представь, тебе 8 часов сидеть за Яндекс.Картами, постоянно находить рестораны и смотреть их меню. Немного другой сценарий взаимодействия с продуктом и по-другому надо строить интерфейс. Это градация по продуктам. 

А можно еще делить по виду разработки. Вот я говорю “суровая заказная разработка”. Что это значит? Это есть какие-то большие компании, заказчики. Они нанимают маленькую компанию, подрядчика для выполнения конкретных задач. Кто платит деньги, тот и танцует. Если заказчик говорит, а покрась эту кнопку в красный цвет или ссылку в красный цвет и подчеркни, то попробуй ему объяснить, что мы на сайте ссылки не подчеркиваем. Это заказчик, ты к нему даже доступа не имеешь. Он сказал сделать, и платит за это деньги, а  ты думаешь, как сделать то, что он попросил. Ну вот такие трудности бывают, например. 

Приходится взаимодействовать, но опосредованно. Ты начинаешь говорить, “а вот по моему скромному мнению, там вот так-то и так-то, то-то и то-то. Давайте я три варианта нарисую, а вы выберете, какой из них “лучше”. Причем выбирается не на основе какого-нибудь тестирования пользователей. И не на основе того, где пользователям понятнее, и где они быстрее и правильнее среагируют, а на основе военно-морского глаза вот того самого начальника, который деньги платит. 

То есть есть своя специфика. И это не всегда плохо. Я ни в коем случае не критикую высокое начальство, оно опытное, оно лучше знает. С одной стороны, у него есть дополнительная информация, которую я не имею. С другой стороны, как бы набор методов немножко другой. Красивой продуктовой истории может не получиться. Но зато есть хоть какая-то история, ребят. Ну, ладно, во-первых, зарплату платят, да? Во-вторых, продукт живет. Он есть, он существует, он не умер, и он работает. Но просто изменения в этом продукте могут идти не совсем прямым путем, а очень даже извилистым и иногда странным. 

– У тебя получается 25 лет стаж, да? 

Смотря откуда считать. Если с 92-го года, то 35. 

– Ну, а вот именно в сфере UX / UI, там вот в этой сфере? 

Ну, вот, не знаю, эргономика считается за UX / UI? Я не знаю. 

– Ну, предтеча. 

Нет, не предтеча. На самом деле процессы все те же самые, просто сейчас мы их называем модным словом дизайн мышления. У нас не UX, у нас дизайн мышления. Пожалуйста, не перепутайте. У нас не юзер-центрит дизайн, у нас дизайн мышления. На самом деле, когда начинают рисовать схемки, они все те же схемки из 70-х годов рисуют. Вот называй любым модным словом, а принцип один и тот же. Поэтому я думаю что честно считать с 92 года то есть 31 год получается, но если сделать если с 98 считать, то получается 25.

– Один из старейших проектировщиков!

Я служил в морской пехоте во Владивостоке. У нас было понятие «дедушка морской пехоты», то есть так себя старослужащий называл. Дедушка морской пехоты. А я вот “дедушка UX”, можно так называть. 

– А мог бы ты кратко пробежаться по своим проектам, с чем тебе приходилось работать? 

За 25 лет, ну, правда, много набралось всякого. Давай я так просто пробегусь быстренько по моим местам работы, где что делал. Вот тогда будет понятно. Значит, про работу на фондовой бирже я рассказал. 

Дальше я ушел в Росбилдинг. Сейчас этой компании нет, но ее дух существует. Там снова случился кризис, после которого родился третий ребенок. Я говорю, поднимите зарплату. Мне говорят, ты не стоишь этих денег, а я уже понимал, что я стою этих денег, потому что я фрилансом еще получал столько, сколько мне нужно. И, соответственно, я-то понимал, что я стою этих денег. Ну, и я нашел другую работу. 

Очень смешная история – мой приход в Яндекс. Это 2003 год. Я ищу работу, после увольнения с фондовой биржи, где проработал 5 лет. У меня наклевываются два места работы, куда я смог себя продать. Первое место работы – это Яндекс. Меня уже берут на испытательный срок без увольнения из РТС. Я параллельно работаю уже на две компании. Офис Яндекса находится рядом с метро Проспект Вернадского. Отдельное стоящее здание, 70 квадратных метров, наверное. Заходишь в это здание, open space, там сидят в клеточках люди. И, поскольку места мало, они нары настроили деревянные, и сверху тоже сидят, на втором этаже. 

Там уже была студия Лебедева. Она дизайнила практически все интерфейсы для Яндекса, но у студии Лебедева получалось очень хорошо дизайнить только какие-то промо-страницы, страницы с простым интерфейсом. Вот чуть интерфейс стал посложнее, возникал затык. То есть там у студии свой процесс, у Яндекса свой процесс, и надо доносить информацию от заказчика к подрядчику. На уровне студии и Яндекса работают менеджеры, и менеджеры между собой не могут договориться. То есть менеджер Яндекса дает требования в студию Лебедева, а там менеджер воспринимает эти требования и отдает их дизайнеру. Дизайнеру вообще никто не указ. Он рисует так, как видит. Испорченный телефон в каком-то смысле. Получается, что расстояние от заказчика до исполнителя длинное. Никаких там, естественно, процессов по исследованиям нет. Ну, может быть, веб-аналитика какая-то и была, но вот именно пользователя никто не спрашивал. Потому что дизайнер сам знает лучше, как нужно пользователю. Ну, и заказчика тоже особо никто не спрашивал, потому что, ну, кто такой заказчик-дизайнер? Дизайнер – это царь, главный в этом процессе. Все остальные так. 

Начиналась пробуксовка. То есть вот задание уходит в студию, студия что-то рисует. Долго, дорого, офигенно они рисуют. Потом возвращается макет к заказчику. Заказчик на них смотрит. Не так. Переделать. Уходит туда. Опять что-то рисуется. Какое-то долго, дорого, офигенно. Потом возвращается. Заказчик опять смотрит. Не то. Переделать. И вот это начинает буксовать. И вот так вот буксует месяц, второй, третий, полгода. И заказчик уже начинает закипать, потому что процесс не сдвигается с места. Студии не нравится, Яндексу не нравится. Что они делают? Они принимают четкое решение. Наверное, вот эти менеджеры, которые контактируют, они не достаточно квалифицированные. Заменили двух менеджеров, поставили новых. Ребята, работайте, чтобы был результат. Повторяется история. Наверное, менеджер не виноват. В чем же дело? 

Надо как-то вот этот контакт наладить. И меня нанимают. Что я делаю? Я начинаю рисовать макеты на стороне Яндекса, прототипы. Я сижу рядом с этим менеджером. Собираю с него данные. Рисую макеты, прототипы. И потом эти прототипы выходят в студию. Как техническое задание. Студия уже из этих прототипов, которые содержат бизнес-требования, идеально в Photoshop рисует картинку со всеми тенюшечками, линиями, правильно подобранной палитрой, с типографикой. И процесс двинулся с места. Всего лишь взяли в эту цепочку, встроили еще человека, который макеты рисует, прототипы рисует. И таким образом я очень быстро закрыл свой испытательный срок в Яндексе. Мне сделали офер. 2003 год. Тогда весь коллектив Яндекса, это было 70 человек. 

Но параллельно была компания Росбилдинг, которая занималась чем? Это называлось Риэл Эстейт. В то время, суровые 2000-е годы, было очень много коммерческой недвижимости, то есть, грубо говоря, Москва, город, был заводской, много заводов, много промузлов. И поскольку промышленность была развалена, эти руины заводов использовались в качестве жилища для вьетнамцев, хранилища токсичных отходов, ну и так далее. Появились люди, которые понимали, что потенциал этой коммерческой недвижимости гораздо более высокий. Ее можно как-то реорганизовать, преобразовать, поменять лицо и сделать бизнес-центр или снести напрочь завод и построить там жилой комплекс и так далее. То есть вот эта вот работа с недвижимостью по-крупному. Компания работала миллиардами, так как ведущие сотрудники компании были долларовыми миллионерами. Они не жалели денег на IT. И зарплаты они платили выше, чем по рынку. И условия труда лучше. Мне в Яндексе сказали, что берем тебя на работу, приходи. Смотри, тут на деревянном втором этаже, вот в этом закутке, вот такой есть откидной стульчик, мы тебе ноутбук дадим. В компании Росбилдинг шикарный офис, шикарные обеды, ужины, завтраки бесплатные. Шикарное оборудование, там здоровенные мониторы, там все, что хочешь. И ехать мне ближе было.

И я решил, что пойду в Росбилдинг. А там тоже B2B продукты. Ну, соответственно, мы делали продукты для тех людей, которые ворочали недвижимость. Там свои специфические продукты, которые надо тонко настраивать под клиента. Соответственно, там тоже хотелось им хорошего, красивого, удобного и веселого интерфейса. Они хотели, чтобы когда сделка совершается, там фейерверки летали по всему экрану. С одной стороны, там знакомая мне тема B2B-продукт и АРМы, базы данных и так далее. А с другой стороны, я еще, будучи в РТС, писал книгу про проектирование интерфейса на русском языке, тогда еще таких книг не было. А тут я с этой книгой пришел и начал ее адаптировать под конкретные нужды конкретной компании. И написал такое толстенное руководство проектирования интерфейсов. Одно из первых на русском языке. Когда я ушел, я так и не опубликовал эту книгу. Книга была хорошая. Писал книгу, интерфейс проектировал. Но недолго, компания начала резко разваливаться. Неожиданно. И через два года мне пришлось уйти из этой компании. 

Потом я опять пошел на B2B, значит, заниматься B2B-продуктами. Это другая компания. Quest Software, она разрабатывала очень сложные продукты для администраторов всевозможных серверов майкрософтовских. Вот, то есть сервера на мейнфреймах стоят, и их надо администрировать. И несмотря на то, что Майкрософт выпускает сервера, это программы, сложные программы, типа операционок, которые управляют серверами, с одной стороны. С другой стороны, настроек они давали мало. Сам Майкрософт. И вот эта компания, которая сотрудничала с Microsoft, и давала нормальные интерфейсы, сложные, продвинутые, но графические, не html-ная строка, а графические интерфейсы по управлению вот этими серверами. И там тоже было масса затыков, масса проблем с интерфейсами, естественно. И там потребовалась такая работа. Потом я, значит, ну, немножко там исследований проводил, немножко проектировал, немножко руководство писал, как правильно делать. Недолго я там проработал, наверное, годик. 

Потом я перешел в компанию WAPStart. Были, так называемые, WAP-интерфейсы. Это когда в маленьком мобильном телефоне вот с маленьким экранчиком был браузер, который назывался WAP-браузер. И в этом браузере можно было ходить в интернет. Компания WAPStart, это стартап, который делал Яндекс внутри такого маленького браузера. Тогда еще вот таких смартфонов не было, а были маленькие джава-телефончики с джава-браузером. Были WAP-интерфейсы, и я в этом WAP-интерфейсе Яндекс рисовал. Структура компании была так же, как у Яндекса. Там был поисковик и сервисы, которые накручены вокруг него, магазин приложений и система управления контекстной рекламой. Основной доход Яндексу приносила контекстная реклама внутри веб-браузера. 

Самое интересное, что… ну, вот на большом экране спроектировать Яндекс сложновато. Но гораздо сложнее спроектировать Яндекс на маленьком экранчике. И там отдельные были руководства по проектированию wap-интерфейсов для вот таких маленьких экранчиков. V3.org, значит, такая организация. Я нашел это руководство, творчески его переработал, написал руководство по проектированию WAP-интерфейсов на русском языке и даже опубликовал его на сайте usability.ru. Также я там сидел, проектировал эти интерфейсы. Я делал какой-то АРМ по управлению контекстной рекламой, помимо вап-интерфейсов, еще делал АРМ, в котором можно было эту рекламу запускать, продавать, покупать и так далее. Очень интересная была работа. Ну, как любой стартап, рано или поздно в любом стартапе заканчиваются деньги. Вот деньги закончились. Куда я пошел? 

Я пошел в компанию RapidSoft. Компания RapidSoft – это вот маленькая, суровая заказная разработка. Что там им потребовалось? Маленькая компания, над ней стоит большой заказчик какой-то. Она подрядчик у большого заказчика. И, соответственно, там уже были B2C и B2B продукты. Что это за компания была? Это была компания Связной и все их структуры. То есть, был Связной Банк, Связной Клуб. Сейчас уже, наверное, ничего не существует, но раньше тогда это был такой большой, хороший, серьезный игрок на рынке. 

А еще Росгосстрах был. То есть вот маленькая компания, она на больших заказчиков работала. Для Росгосстраха интересная тема была тоже. Это был веб-интерфейс, но для внутреннего портала,  Интранет. Там есть рабочие места, которые прямо встроены. Это было круто, потому что у компаний много было точек по продаже страховок по всей стране. Очень сложно поставить на каждую точку одинаковый компьютер, запустить там одинаковое программное обеспечение и поддерживать его. А если рабочее место в браузере, то можно залогиниться и с любого компьютера без специальной настройки и поддержки спокойно выполнять свои функции прямо в веб-интерфейсе. Это было очень круто на тот момент, потому что такое мало кто делал. Это было новое слово. Сейчас компания RapidSoft, она, по-моему, даже существует до сих пор, и она занимается системами лояльности. Точно делали систему лояльности для ВТБ.

Весь мой предыдущий опыт показывал, что отдельного UX-аналитика на тот момент не существовало или существовало, но как профессия и как вид деятельности, встроенный в процесс разработки, он обычно не существовал. А я работал UI-дизайнером в первую очередь. Но когда дизайнеру не хватает данных, а ему данных часто не хватает, ему надо закатывать рукава и идти в поле собирать данные. И не всегда ты ходишь в поле к конкретному пользователю. Всегда доходишь до рабочего места, потому что над пользователем стоит его менеджер, над менеджером его директор. Директор является заказчиком программы и продуктов. UI-дизайнер ходит в поле и работает и с пользователем, и с заказчиком. И так или иначе, аналитические скиллы, они прокачиваются. 

А поскольку это суровая заказная разработка, то у них был дизайнер, но не было человека, который будет ставить задачу дизайнеру. Меня взяли туда аналитиком, но со скиллами UI-дизайнера. Для того, чтобы я на языке дизайнера ему ставил задачи. А ходил к заказчику, собирал данные, бизнес-требования, формулировал их в системные требования. Не только для разработчиков, но и для дизайнера интерфейса. Я работал как аналитик, не как дизайнер. И так мне хорошо там получилось работать, что мне сказали, давай-ка будь руководителем отдела, набери себе аналитиков, и пусть эти аналитики будут ту же самую работу выполнять. Я набрал человек 9 аналитиков. А поскольку там B2B и B2C продукты, и все очень сильно завязано на фронт-энд, на интерфейс, и в первую очередь мы собирали и формировали интерфейсные требования, рисовали прототипы согласовывали к заказчикам. То есть требовались скиллы UI. 

И поскольку аналитики – это немножко другая тема, то есть есть бизнес-системные аналитики, такие ребята, которые собирают требования с заказчиков. У них такая специфика. Или эти требования придумывают. Продукты надо собрать, проанализировать, сформулировать набор требований, согласовать их с заказчиком. Но если к этому набору требований прикладываются еще и прототипы, то это гораздо более веселей происходит процесс согласования с заказчиком и так далее. И всем легче и проще. И разработка туда же, и прототипы смотрят, и дизайнер по ним красиво нарисует потом. И занимался я тем, что своих аналитиков прокачивал в плане UI-дизайна. Я говорил, ребята, у нас по четвергам семинар, где мы открываем акшуру и рисуем. И так я проработал там несколько лет.

Наступил 2008 год. И на одной из конференций Артем Кузнецов пришел, встретился со мной и говорит, Ярослав, ты нам нужен, приходи в Яндекс. У меня был второй приход в Яндекс. И самое интересное, что когда я туда пришел, то есть я был там первый раз в 2003 году, второй раз в 2008, пять лет прошло. В Яндексе уже работало 2500 человек, не 70, как пять лет назад. В Яндексе уже было три офиса, по всей Москве гигантских. Уже были обеды классные, и полдники классные, пиццу привозили, все хорошо было. Но история была ровно такая же. То есть там менеджер со стороны студии, менеджер со стороны Яндекса, не могут найти язык общий, начинают сраться между собой, срач выходит наружу, их пристреливают и говорят плохие менеджеры. Ровно та же самая история была. Вот что Ярослав сделал. Ярослав начал рисовать прототипы на стороне Яндекса и отдавать их студии. И процесс немного улучшился. По крайней мере, стало что-то получаться, процесс двинулся вперед. 

Новая Яндекс.Почта, вот та, которая сейчас есть сейчас, она на самом деле, во многом спроектирована мной, и она имеет тот же практически самый вид. Потом, значит, через год я пошел в мобильное направление, мобильные Яндекс.Карты. Тогда смартфоны только появились, это 2008-2009 год был. Появились первые айфоны и первые андроиды. Компания HTC. И айфоны первые появились. И, ну, может быть, вторые, третьи, и даже первые айпады потом появились. И до айфонов и андроидов было шесть мобильных платформ. И на них уже существовали Яндекс.Карты. И их надо было все проектировать. И у каждых платформ своя особенность. Ну, поскольку я уже с мобильными интерфейсами был знаком, я wap-интерфейсы рисовал уже, там был Windows Mobile, были Java-телефоны, были там Symbian и так далее, и так далее. 

То есть всякие операционки были, которые на недо-смартфонах работали еще тогда. И везде там был движок Яндекс.Карты, везде там были какие-то интерфейсы, свои особенности. Яндекс.Карты по-разному были на разных телефонах. Яндекс.Карты были не онлайновые, они загружались целиком в телефон в виде файла, в отдельные города и так далее. То есть было много веселья. Но, опять же, это был передовой край UX, потому что там открылась революция с появлением смартфонов. Никто не знал, как на смартфонах правильно проектировать интерфейсы, и надо было изобретать велосипед в плане интерфейса строительства. 

Вот там тоже было много интересной работы. В частности, там в Яндексе мы исследования проводили, юзабилити-тестирование делали в таких полевых лабораториях, с одной стороны. С другой стороны, потом я еще более эффективно сделал. Я просто брал смартфон и шел в качалку. А там были качалки, игровые комнаты, музыкальные комнаты. Чего там только в Яндексе не было. Вот я шел в качалку. Там ребята подтягивались на турнике. После того, как они подтянулись, я к ним подходил со смартфоном и говорил, проложи маршрут от дома до работы. И он прокладывал маршрут, а я смотрел, как он его прокладывает. Не надо было месяц проводить юзабилити-тестирование для того, чтобы получить результат. Ну, то есть это разные виды исследований. Понятно, что есть глобальный продукт, когда у тебя есть глобальный сценарий, использование продукта, и готовый продукт. Одна история. Когда ты проектируешь что-то, тебе надо быстрое тестирование делать. Коридорное тестирование называется, немножко разный метод. Вот. Но потом что-то пошло не так в Яндексе и я вернулся обратно в RapidSoft.

Еще несколько лет, 6, наверное, проработал в RapidSoft руководителем аналитического отдела, опять учил аналитиков дизайну. Вот. Там мы сделали уже Связной Банк. Банкинг был, интерфейс Связного банка. Но это уже все-таки B2C-шный продукт. И там очень хотели инновационный продукт, инновационный банк сделать. И даже что-то получилось. Правда, банк просуществовал недолго. Как только мы сделали этот продукт и он заработал, банк накрылся. 

Потом, значит, это уже был 14-й год, и я ушел в компанию Megafon. В компании Megafon я был руководителем по проектированию и исследованию пользовательских интерфейсов всея Мегафона. Сидел в офисе напротив Кремля. Из нашего окна была площадь красная видна. Очень крутой офис. Очень крутая работа. Там я работал руководителем. И все интерфейсы всея Мегафона были на моей ответственности. Вот там есть свои нюансы, поскольку это была руководящая должность. И тогда процесс разработки там был устроен немного иначе, чем должен быть. И немножко иначе, чем он сейчас устроен. То есть там тогда я был заказчиком, и у меня были подрядчики. 

Подрядчики были самые крутые дизайн-студии, которые можно себе придумать. И юзабилити-компании тоже. Но было 40 проектов примерно. И надо было их все держать в голове и добиваться там консистентности в интерфейсе. Надо было там делать руководство по проектированию. А еще там отдельная история с тендерами, поскольку работа со студией всегда долго, дорого и офигенно. Это знаменитый слоган студии Лебедева. И несмотря на то, что со студией Лебедева мы не работали вот в этом месте, потому что нужно слишком долго и слишком дорого и слишком офигенно. Но другие компании, они близко были к этому слогану. Всегда долго и дорого. 

И чтобы, ну, прям совсем дорого не было, придумали тендеры. Но тендеры – это серьезные извращения на рынке дизайн-услуг. Прям серьезные. Я вот был мастер этих извращений. Ну, понятно, что должно быть так, что тот, кто сидит на тендере, тот имеет хорошие деньги, но на самом деле это неправда. Но проблема в том, что желание любой студии получить такого жирного заказчика, мотивировало студию ввязаться, закрыв глаза. И это приводило к совершенно неприятным историям, когда они выставляли ценник ниже плинтуса, чтобы выиграть в тендере. Демпинговали друг друга. То есть конкурс был на то, кто даст дешевле. А после того, когда компания выигрывала тендер, она не могла по этим расценкам работать. Потому что это ниже плинтуса себе в убыток. Абсурдная была ситуация и это было очень больно всем, не только заказчику, но и исполнителю.

Вот я посидел на этой работе, я выгорел. Я работал по 12 часов в день. И… я, наверное, постарел лет на 10. То есть, приходил туда молодой Ярослав и выходил старый Ярослав. Дедушка выходил. Вот. Проработал я там 2,5 года. И после того, как я оттуда ушел, там сделали все нормально. То есть, подрядчик брал миллион рублей, делал три экрана за три недели. За миллион рублей. Когда я ушел, уже неожиданно вдруг оказалось, что можно нанять, не знаю, 20 дизайнеров, которые каждый из дизайнеров получает 100 тысяч рублей и делает 200 экранов в месяц. Не 3 экрана в месяц, а 200 экранов в месяц. То есть, стратегия немножко другая. 

Когда я уходил из Яндекса, там тоже сделали серьезную юзабилити лабораторию с зеркалом ребята из UsabilityLab. Когда я ушел в Мегафоне, тоже сделали серьезную юзабилити лабораторию с зеркалом. Зеркало – это самое главное. Вот если нет зеркала одностороннего, то, значит, это не лаборатория. Несерьезный подход. То есть самое главное – сделать лабораторию. Но зато я ушел из Мегафона в компанию, в которой уже была лаборатория зеркалом и с айтрекингом. Это была компания 1С. 

Я был придворным художником у Нуралиева. Там было два главных брата Нуралиевых, я был у самого главного начальника художником. Я рисовал будущее целый год. Я проектировал новый инновационный 1С. То есть я не рисовал текущий продукт, я рисовал будущий продукт. И по ходу я с этой задачей не справился. Но тоже интересный опыт. Но там была лаборатория, да. Причем в одно время, когда уже юзабилити.ру семинары, они немножко стухли. Они же, по-моему, как раз в 1С тоже проходили. Они сделали свою настоящую первую нормальную юзабилити-лабораторию в коммерческой компании. 

Там были активные ребята, которые продвигали юзабилити. В 2005 году они сделали юзабилити-лабораторию с зеркалом, с компьютером, сайт трекингом, все как полагается. Исследования проводили. Вообще казалось, ну, круто вот вообще. На конференциях прекрасные доклады делали. Все было шикарно. Я думал, ну, вот сейчас попрет. Юзабилити-марафоны проводили. Я сам обучался в 1С. В 2017 году я пришел в лабораторию, в которой с 2005 года стояла пыль. То есть я открыл монитор с электронно-лучевой трубкой, грубо говоря. Ну, я там рисовал будущее, тоже исследования какие-то проводил, какую-то аналитику проводил. Я очень хорошей работой занимался. Я всякие системы, которые есть у конкурентов, анализировал. То есть я собирал клевые фишки там и вообще особенности интерфейсов и так далее. Там такие отчеты писал здоровые, большие, по анализу этих систем. 

Плюс там я еще в эти суровые 2000-е годы фрилансом занимался немножко. И я был отцом такого вида искусства, как usability audit сейчас называется. Или юзабилити-экспертиза. Или UX-экспертиза. Я был первопроходцем в этой области. То есть я эту экспертизу делал профессионально. И придумал всякие методики этой экспертизы, которая легко продавалась хорошо, и как бы вот прям продавал эту экспертизу налево-направо. Яндексу продал экспертизу. То есть я умел это делать очень хорошо, и тоже было очень интересно. И денежки приносило очень хорошо. Продавалась эта тема. 

Вот. Ну, и в 1С я проработал год, рисовал будущее, но у меня не получилось. То есть, ну, все расскажут про историю успеха. Вот это история неуспеха. То есть у меня были много историй неуспеха. Вот это одна из историй неуспеха, когда я не оказался полезен компании 1С. Вот. Когда я не оказался полезен компанией 1С. Вот. И, значит, после 1С вот я пришел наконец-то в компанию ОНЭЛИЯ. Сейчас я занимаюсь, опять же суровой заказной разработкой для больших заказчиков. Плюс свои есть продукты внутренние, которые мы пытаемся формировать. Ну, со своими как бы нюансами заказной разработки. 

– Класс. Очень интересный жизненный путь. Слушай, давай, предлагаю, здесь прервемся. Во второй части поговорим про то, чем ты сейчас занимаешься, да, про методики, про инструменты, про еще что-то такое интересное. Всех приглашаю посмотреть нашу вторую часть. Спасибо, Ярослав, мы сейчас продолжим.